— Знаешь когда проиграл Карфаген?
Вопрос моего учителя поставил меня в тупик. Я начал вспоминать школьный курс истории, походы Ганнибала, военные победы и поражения. У меня было несколько предположений, но все они звучали как то неубедительно. В результате, я просто помотал головой.
— Дельфийский Оракул сказал, что Карфаген не проиграет, пока его культ захочет его восстановить. — Он сделал паузу, как будто бы сам участвовал в тех событиях, соблюдая позабытый этикет, и давая собеседнику высказаться. Я задумался о том, что современные историки и не задумывались бы о советах дельфийского оракула. Снисходительно глядя на меня, как на того, кто не может решить элементарную задачку, он продолжил.
— Римляне просто добавили культ Карфагена к своему. И поэтому в Риме возникла близость к единству, этим действием они показали, что они стремятся к единству. И именно по этому, Карфаген проиграл в этой битве. У культа Карфагена не было смысла восстанавливать Карфаген. Когда есть большее, меньшее отпадает само собой.
Я задумался.
— А почему тогда проиграл Древний Рим? — его новый вопрос уже не застал меня врасплох.
— Древний Рим, сначала отказался от Христианства, ибо просто не смог его переварить. А потом, наоборот, растворился в нем. Христианство же, наоборот, приняло Рим, несмотря на жертвы и пытки их святых. Смерть святых, их не остановила в принятии. — Он молча кивнул, немного прищурившись.
— Почти похоже. Реакция отторжения у римлян указывает, что растворение происходило в обратную сторону. Христианство в то время обладало гораздой большей близостью к единству, чем Древний Рим. Именно поэтому, вся реакция пошла в обратную сторону. И взаимодействие с большим единством и есть вызов единства цивилизации.
С Советским Союзам та же история. Он отторгал православие, просто потому что не мог его переварить, растворить в себе. Его преимущество было в принятии и заботе о бедных слоях населения. Образование, медицина, труд. Церковь для него была вызовом единства, который он так и не принял.
Однако, проблема в том, что он не принял и самого себя. Отсутствие преемственности и последовательности политики привело к тому, что следующие руководители почти всегда противоречили предыдущим. Они просто не могли продолжить предыдущую политику, так как не растворяли ее в себе. А это — проблема отцов и детей, неуважение к ним, по сути. Советский Союз отторгал многих деятелей, которые не растворялись в его менталитете, и от этого ослаблял сам себя, не рос над собой.
А Запад в то время с радостью принимал всех под свое крыло. Запад перенял все достижения Союза, включая заботу о бедных и о природе. Общее образование, медицина и милосердие там тоже дали ростки. Но они добавили туда много своего. И у советского человека вдруг возникло ощущение, что светлое будущее на Западе.
Впрочем, сейчас Западом наступил на те же грабли. Первый звоночек был давно — Они вдруг увидели что растворения менталитета беженцев не происходит. А происходит, наоборот, его распространение. И, сдуру, подумали что дело в беженцах. А дело то в том, что они потеряли связь с религией и душой.
Они борются с терроризмом, но их гуманизм не может пройти сквозь смерть, а фанатик — готов к этому. И за границей смерти, в мире душ, они проигрывают. Они уже проиграли.
И получается ,что сейчас, Мусульманство содержит гораздо большую близость к душе, чем красивые гуманитарные ценности. Страх смерти и души смертников являются проводником их экспансии, также как до того, мучения святых были проводником экспансии Христианства. Объединяет эти противоположные действия одно — отсутствие страха смерти и умение пройти сквозь смерть, что указывает на душу.
А на Западе сейчас модна жалость, и страх смерти — это основа этой жалости.
Военные всегда приписывают себе успехи по разрушению империй, но если нет растворения, то победа бесполезна, призраки падших империй возрождаются даже из руин.